доставили в больницу, провели через отделение неотложной помощи и поместили в палату на шесть человек. После того как ему дали обезболивающее, сделали МРТ и анализы крови, а затем поставили в тыльную сторону руки капельницу, он уснул. На следующий день после обеда Чхве Джинхёк сидел лицом к лицу с врачом.
– Это рак поджелудочной железы. Есть записи о том, что вам поставили вторую стадию в больнице N. Когда вы только получили диагноз, операция была еще возможна, так почему же вы не прошли лечение? Сейчас возникли множественные метастазы. Теперь операция невозможна.
Голос врача куда-то отдалился. Голос Со Бады, парящий в утреннем воздухе, который произнес: «Я отдам тебе свое тело», ребенок на руках отца и имя Чхве Уджу в завещании. Со Бада, которая счастливо улыбалась, держа на руках ребенка в детском доме. Собранные кусочки памяти рухнули в один миг.
Это не он украл жизнь, это у него украли. Чхве Джинхёк осознал это только сейчас.
* * *
– Но почему у этого ресторана две вывески? «Кимбапный ад», ресторан Copycat. Какая из них настоящая?
– Нельзя смотреть на них как на настоящую и фальшивую. Ресторан меняет их, выбирая ту, которая, по его мнению, больше ему подходит. Дело в том, что это здание живое.
– Живое?
– Потому что это демоническое здание. Поначалу у него не было вывески. «Кимбапный ад»… Думаю, эта вывеска появилась из чувства соперничества с «Кимбапным раем». А тебе какая больше нравится, а, гостья?
– Мне больше по душе ресторан Copycat. Имитатор… Сейчас это слово часто используют, когда говорят об имитации популярных товаров. Говорят, раньше, в девятнадцатом веке, оно скорее использовалось при обозначении имитации преступлений. Разве это не соответствует моей нынешней ситуации?
Со Бада втянула губами ниточки блестящей черной лапши чаджанмён.
– Совершенно не понимаю.
– Что опять? Думаю, я достаточно подробно объяснила, почему хочу совершить этот трансфер. Вот взять меня… После рождения ребенка я думала только об одном – поскорее забрать ребенка из детского дома и жить с ним вместе. Если услышать это таким образом, звучит очень легко, верно? Но это тяжело. Если бы я забрала ребенка, где бы он оставался, пока я работаю? Пришлось бы работать меньше? Но откуда тогда брать деньги на жизнь? Первым делом мне хотелось куда-то переехать из полуподвального помещения. Потому что говорят, если растить ребенка в таком месте, у него может развиться астма. Поэтому с огромным трудом я переехала в студию. И вот, когда я уже решила забрать ребенка, у меня обнаружили рак поджелудочной железы.
Со Бада накрутила полную вилку чаджанмён и сунула в рот. Очень медленно, словно собиралась провести здесь все утро.
– Не знаю, сколько раз я обещала себе, что не стану такой же безответственной, как мужчина, который оборвал со мной всякую связь, едва узнал, что я беременна, или родители, которые ни разу не навестили меня, оставив в детском доме. Но рак! В больнице сказали, что я смогу выжить, если мне сделают операцию. Но как насчет ее стоимости? А затраты на лечение после? Смогу ли я позаботиться о ребенке, если заберу его, когда сама больна? Я плакала каждый раз, когда шла в детский дом. Поэтому я не могу упустить эту возможность.
Слова, которые, в отличие от медленных движений вилки, звучали быстро, заполняли постепенно пустеющую тарелку:
– Однажды я уже совершила грех, оставив ребенка в беби-боксе. И теперь я этот грех смою. Я тоже могу приготовить чаджанмён для моего ребенка. Но знаете что? Только если мы будем питаться одним рамёном. И это никогда не станет едой для души или чем-то подобным. А стать ею, стать прекрасным воспоминанием рамён может лишь тогда, когда можно не есть его каждый день, включая и завтра, и послезавтра.
Хвать. Еще одна ниточка исчезла. Детство Со Бады, черное и липкое, как соус чаджанмён, но без капли сладости, скопилось в ее теле, подобно яду. Дни, когда она неоднократно слушала, что должна отказаться от относительного счастья, потому что оно не спасает от грусти, отчаяния и абсолютного голода.
– Жизнь, в которой чаджанмён становится воспоминанием. Я не могла ею обладать, но могу подарить ее своему ребенку.
Сперва Чхве Джинхёк раздражал ее. Работая в круглосуточном магазине, можно встретить разных людей. Человек, который начал преследовать ее, решив, что она влюблена в него, потому что помогла выбрать рамён, пятидесятилетний мужчина, который предложил встречаться, потому что она ему улыбнулась во время оплаты, и даже человек, который распустил слухи, что они с Со Бадой встречаются, хотя этого никогда не было. Однако ее мнение изменилось, когда она встретила Чхве Джинхёка в детском доме. Мужчина, который работает волонтером и рассказывает о своих семейных воспоминаниях. Может быть, он примет и ребенка? Она решила по-настоящему полюбить Чхве Джинхёка исключительно из-за одной этой возможности.
Любовь. В конце концов, вся чертова любовь оказалась ложью. Раз она всего лишь ответила ложью на такую же ложь, не примут ли это к сведению судьи в аду? Несмотря на то что ела она по чуть-чуть, тарелка уже почти опустела.
– Нет, я не понимаю другого. Странно, что этот мужчина ни разу не усомнился в твоей любви.
– А, вы об этом?
Со Бада накрутила на вилку последнюю ниточку лапши. Ей вспомнились слова, которые сказал Чхве Джинхёк, когда они встретились в детском доме. «Бада, если вы притворялись, будто не знаете меня, из-за того, что якобы недостаточно для меня хороши, или чего-то подобного, то не нужно». Это было абсурдно. В вопросе Со Бады «Почему я вам нравлюсь?» не было никакого дурацкого самобичевания. Она хотела знать, какая причина побудила его, мужчину за тридцать, признаваться в любви женщине на десять лет моложе. Тогда она поняла установку Чхве Джинхёка: «Со Бада, конечно, не так хороша, как я». Самоуверенные люди обычно не обращают особого внимания на тех, кого они недооценивают. Установка Чхве Джинхёка для Со Бады. Это был самый главный фактор, который сделал ее план возможным.
– Думаю, он перепутал меня со своей матерью. – Со Бада, спокойно улыбаясь, положила чаджанмён в рот.
Рис с картошкой и рисовые шарики
Весна отвратительна. Ужасно, что весной люди чаще выходят на улицу, а в метро толкучка. А хуже всего старики, которым не нужно беспокоиться, как заработать на жизнь, и которые толпами выходят из домов, чтобы просто отправиться в горы, и занимают все места для пожилых людей. Каждый день он жутко устает, потому что ездит к мэрии через две станции метро,
